Тема 10.4.3. За пределами нормы: Тавтология

Тавтология . — Под тавтологией понимают тождественно-ис­тинную формулу независимо от истинностного значения входящих в нее переменных: например, определение вида англ. boysareboys, франц. une femme est une femme или рус. война есть война, в котором некоторый предмет определяется через самое себя в согласии с законом тождества А = А. Если признать, что содержание употребленных выражений полностью идентично, тогда пропозиция неинформативна, пусть и истинна, поскольку не сообщает ничего нового о предмете. Поэтому формальная логика считает тавтологические оп­ределения ошибочными.

Вместе с тем в языке немало тавтологических выражений.В со­гласии с постулатом информативности обработка языковых тавтологий должна производиться путем семантического расподоб­ления внешне тождественных выражений, чтобы содержание терма в левой позиции было отличным, хотя бы по одному признаку, от содержания терма в правой позиции. Так, в изложении А. Вежбицкой тавтологическая конструкция boysareboys перифразируется на основе существующих импли­каций: мальчики склонны порой делать такие вещи, которые пусть и не встречают одобрения, но и не вызывают осуждения, потому что мальчики не могут вести себя иначе (Wierzbicka 1987: 95‒114; ср. Апресян 1995, 2: 166). Иначе говоря, родовое понятие «мальчик» специфицируется в контексте путем актуализации определенных социально кодифицированных видовых признаков типа /шалость/, /непослушание/, /безрассудство/ и т. п. Символически это можно запи­сать: ‘boys’₁ /родовой/ vs ‘boys’₂ /видовой/.

Что касается франц. une femme est une femme «женщина есть женщина», то его можно истолковать, по Ф. Растье, на основе оппозиции /конкретный/ vs /абстрактный/, т. е. путем различения содержания обоих употреблений « femme »: ‘femme’₁ /аб­страктный/ vs ‘femme’₂ /конкретный/ (Растье 2001: 154‒156). Кодифицированный характер расподобления подтверждается показаниями информантов. В предлагаемых перифразах женщине приписывают видовые признаки /слаба/, /кокетлива/, /ветрена/, /болтлива/, намного ре­же – /нежна/, /застенчива/, /покорна/. Предпосылкой к такому толкованию служит при этом не столько личный опыт, сколько сложившиеся в культуре устойчивые представления.

Идентичный механизм интерпретации отмечаем и в отношении другого, не менее известного выражения: война есть война. В определении Ю. Д. Апресяна, в начальной позиции в именном выражении война актуализируется соб­ственно лексическое значение, в конечной позиции – связанные с ним коннотации, в том числе /зло/, /бесчеловечность/, /амо­ральность/, /опустошение/ (Апресян 1995, 2: 167). В изложении Т. В. Булыгиной и А. Д. Шмелева данному выражению можно еще приписывать и такие значения, как «необходимость трезвого от­ношения к войне», «готовность переносить неизбежно связанные с ней невзгоды», «обязанность выполнять свой долг», «невозмож­ность во время войны жить по законам мирного времени» и т. п. (Булыгина, Шмелев 1997: 444).

Не вдаваясь в обсуждение, как распределяются между собой эти значения и насколько они кодифицированы в языке, отметим главное.

• Тавтологические выражения неинформативны только в классической логике, в которой значение повторяющего­ся терма неизменно на протяжении всего исчисления.

• Тавтологические выражения поддаются интер­претации в языке. Чтобы истолковать языковую тавтологию, необходимо и достаточно, чтобы внешне идентичные употребления той же лексической единицы соотносились с разными семемами.

• Расподобление производится на основе сложившихся в культуре импликаций.

• Истолкованию соответствует совершаемая интерпретато­ром перифразировка.