Филология - это наука: сезон второй

Учеба в университете – это всегда погружение в академическую среду. В Вышке оно начинается рано – первые курсовые работы и защиты ждут студентов-филологов уже на первом курсе. Но, к счастью, курсовыми дело не ограничивается, и многие молодые филологи начинают серьёзно заниматься наукой уже во время учёбы в бакалавриате. У каждого свои исследовательские интересы, свой путь, своя особенная история. А мы представляем второй сезон онлайн-сериала «Филология – это наука».

Мария Фадеева:

Когда я поступала на программу «Филология» в Вышку, я и предположить не могла, что моя научная жизнь будет настолько насыщенной. Такое ощущение, что какие-то невидимые толчки, определённым образом складывающиеся обстоятельства – всё подталкивает меня к тому, чтобы заниматься наукой. Ещё абитуриенткой я услышала доклад О.А. Лекманова о поэзии Мандельштама – и поняла, чем хочу заниматься, когда поступлю. Я осознавала, что мандельштамоведение – достаточно изученная сфера, но желание заниматься именно им было слишком сильно. Мы с моим научным руководителем нашли выход – изучать стихотворения Мандельштама для детей, эта часть его творчества обычно остается на периферии исследовательского внимания. С тех пор я в течение трёх лет занимаюсь детской поэзией Мандельштама, да и детской поэзией вообще. Надо сказать, что с конференциями у меня выстраивались сложные отношения. На первом курсе меня не взяли никуда – сказали, что надо учиться писать тезисы. Зато взяли на втором – и сразу в Тарту и в СПбГУ! Счастью не было предела, ведь это мечта – оказаться на конференциях такого высокого уровня, где твой доклад слушают ведущие филологи страны. Такого рода поощрения не оставляют выбора – ты должна двигаться дальше. Так, маленькими шажочками, с помощью научного руководителя и преподавателей, – и вот ты уже пишешь статью в соавторстве с Ириной Лукьяновой в Мандельштамовскую энциклопедию, а научный руководитель у тебя – Павел Маркович Нерлер, один из ведущих мандельштамоведов России. Честно говоря, иногда мне кажется, что это не я, и происходит это не со мной... Оказывается, от научной деятельности тоже можно получать удовольствие (вот уж этого я точно не ожидала). У меня много планов, и некоторыми я поделюсь: мне бы хотелось издать в будущем комментированную книгу детских стихотворений Мандельштама, предназначенную одновременно и детям и их родителям. А ещё моя мечта – начать изучать творчество Арсения Тарковского и посмотреть на то, как поэт преодолевал мандельштамовское влияние. А ведь мечтам свойственно сбываться, а планам – реализовываться!

 

Ксения Морозова:

Мне кажется, самое важное в курсовой работе, равно как и в любом другом, более глубоком исследовании, состоит в том, чтобы найти текст, от соприкосновения с которым ты каждый раз будешь испытывать радость. Действительно «невозможно читать книгу: её можно только перечитывать». Роман-идиллия А.П. Чудакова «Ложится мгла на старые ступени» в этом смысле стал для меня настоящим открытием, потому что удивительная плотность повествования, смысловая емкость и взаимная спаянность каждого эпизода, каждой детали с последующими удивительно гармонично сочетаются в нем с духом здоровой русской прозы. На втором курсе я пошла самым очевидным путем, попытавшись выяснить, как филологические штудии автора отразились в его романе. К идее комментирования меня подтолкнул мой научный руководитель, Мария Марковна Гельфонд, и это стало настоящим переворотом в моем осмыслении этого текста. Как мне впоследствии удалось увидеть, А.П. Чудаков написал роман, который всем своим строем провоцирует на создание комментария, причем комментария «тотального», всеохватного, разработкой которого на материале «Евгения Онегина» исследователь занимался в последние годы. Одно из основных свойств прозы Чудакова заключается в том, что она настолько плотно связана с жизненными установками автора, с его личностным стержнем, что все написанное и сказанное им, попадая в поле притяжения его романа, становится в позицию комментария к тексту и раскрывает новые его грани. Моя дипломная работа, ставшая промежуточным результатом моих занятий Чудаковым, состоялась в трех частях: в первой были выявлены параллели между романом-идиллией и биографией А.П. Чехова авторства А.П. Чудакова на уровне системы персонажей, сюжета и мотивных комплексов; во второй освещалась роль реминисценций из романа В. Гюго «Человек, который смеется» в структуре 13-ой главы «Человек, Которыйнеест»; третья часть строилась как комментарий к первой главе романа-идиллии «Армрестлинг в Чебачинске». В московской магистратуре я планирую продолжить свое исследование под руководством Андрея Семеновича Немзера.

Екатерина Инькова:

Моя «научная» деятельность (кавычки уберем позже) началась на первом курсе. Я решила принять участие в конференции, проходившей в нижегородской Вышке и это была проверка самой себя: смогу/не смогу. В основе доклада была первая курсовая. Выступление прошло неплохо, я получила диплом второй степени и примерно тогда же узнала, что надо собирать портфолио для магистратуры. Тогда еще я не знала, буду поступать туда или нет, но решила, что соберу на всякий случай, мне не сложно. И понеслось! Ежегодно я участвовала в трех-четырех конференциях. Темы докладов обычно предлагал мой научный руководитель – Леонид Юрьевич Большухин. Иногда я тоже предлагала свои идеи, но, как правило, мы останавливались на его вариантах. На втором курсе я съездила на конференцию в СПБГУ с доработанной курсовой первого курса. Тема была спорная, было много вопросов от слушателей, я растерялась и не смогла ответить на некоторые из них. Но статью, сделанную на основе доклада, опубликовали и моему счастью не было предела! Потом было еще много конференций. Представлять свой доклад в другом городе, в другом вузе, дописывая его в поезде – все это постепенно перерастало в зависимость. А после выступления обсуждать с научруком вопросы, заданные слушателями – особый кайф! Мы вместе придумывали возможные варианты ответов и продумывали варианты дальнейшего развития исследования. Что касается ощущений, на некоторых конференциях я гордилась собой, чувствовала свою силу и мозги в голове, на других – хотелось скрыться, залечь на дно. Но лежать я не умею, поэтому подавала заявки снова и снова. Я много поездила по России, благодаря конференциям. Без них я бы ни за что не добралась, например, до Твери, Ростова и Таганрога. Что будет дальше, покажет август. Если у меня и в магистратуре будет очень крутой научный руководитель, как Леонид Юрьевич, внутренняя и внешняя мотивация и возможность делиться своими научными и околонаучными открытиями, то я с радостью окунусь в это с головой. Потому что во время учебы в бакалавриате это получилось сделать, увы, только по плечи. А если не получится... то лежать я не умею. 

Ксения Ражева:

Когда на первом курсе пришло время выбирать тему курсовой работы и научного руководителя, я абсолютно не знала, чем хочу заниматься: в школе меня интересовали исследования лингвистического характера, и я с трудом себе представляла, какой должна быть литературоведческая научная работа. Тогда я решила изучать традиции русских писателей в творчестве Э. Хемингуэя. Кто-то сказал мне, что исследуя творчество зарубежного автора, можно лучше разобраться в иноязычной литературе, которую не изучают в школе, а компаративный подход помог бы найти общее в литературном процессе разных стран. Однако американистика не стала ближе и понятнее, а в процессе учебы на первом курсе я открыла для себя творчество С. Д. Довлатова: сначала в театрально-филологической мастерской Л. Ю. Большухина (мы тогда ставили спектакль «Демарш энтузиастов. Жизнь и джаз» по довлатовской прозе), а потом на научном семинаре, посвященном изучению современной литературы. Замечу в скобках, что подготовка к нашим филолого-театральным прочтениям текстов действительно помогает понять особенности творчества писателей. Например, репетиции и читки перед спектаклем «Жизненно, как в сказке. Джазовая импровизация по произведениям Довлатова» дали мне много полезных подсказок для курсовой работы этого года. Со второго курса я занимаюсь исследованием поэтики С. Довлатова. С поиском направления исследования мне помогает Леонид Юрьевич, а в ходе работы рождаются другие интересные микротемы. Так, анализируя лейтмотивную структуру прозы писателя, я пришла к выводу о важной роли повторяющихся деталей (вроде неоновых огней) в художественном мире Довлатова. За эти два года я выступила на конференциях только дважды. В дальнейшем планирую представить некоторые аспекты работы этого года, посвященной сходствам поэтики довлатовского цикла «Компромисс» с пушкинскими «Повестями Белкина», как минимум еще на двух конференциях. Еще очень хотелось бы пообщаться с филологами, изучающими творчество Довлатова, но пока, к сожалению, не планируется тематических довлатовских конференций.

Мы желаем нашим героям научных успехов и готовим к выпуску следующий сезон нашего сериала «Филология – это наука».

 

Материал подготовили Дина Гройсман и Анна Чебоксаринова, студентки первого курса